Каков слог! Русская диаспора в УССР негодует по поводу украинизации. Как видим, у них привычная и теперь терминология: «топорный язык», «территория фиктивной Украины». Это они еще сдерживались, Сталину писали. А как вам идея, что поощрять национальное возрождение можно только у тунгусов, но не в Украине? И еще это сказочно-русское понимание интернационализма: интернационализм — это когда все говорят по-русски. Читайте сами:
В 1937 году в газете «Правда» выходит целый ряд статей против украинского языка. Москве в очередной раз не нравилось как он выглядит и какие словари издаются. Сегодня посмотрим статью из «Правды» против Хвыли и его соратников. В 1933 году Хвыля сам взял активное содействие в разгроме украинской лингвистики (обвиняли людей, что отдаляют украинский язык от российского). Теперь пришли и за ним. С аналогичными обвинениями. Тут даже не могу сократить, настолько все органично:
Украинские националисты приложили немало стараний к тому, чтобы оторвать украинскую культуру от братской русской культуры и ориентировать украинский народ на капиталистический Запад, на фашистскую Германию.
Пользуясь покровительством троцкистских шпионов, пробравшихся в центральные организации Украины, националисты прочно закрепились на культурном фронте и систематически проводили свою гнусную, тлетворную работу.
Враг народа Хвыля все свои усилия направил к тому, чтобы бороться с так называемыми “руссизмами”, под которыми часто подразумевались вполне законные и необходимые украинские слова… Эта линия Хвыли стала при поддержке врагов народа Любченко, Попова и Киллерога официальной. Четыре года “очищался” таким образом украинский язык.
Потом через газету даются примеры как неправильно «сделали» украинский язык эти «враги народа» и даются указания, как надо говорить:
В следующей записи С. Ефремов описывает свое ощущение от статьи с речью Н. Бухарина, которую напечатали в газете «Правда» №26 (3558) за 2 февраля 1927 г. (ниже я сам процитирую эту статью... кстати, это еще те блаженные времена когда даже Беларусь обвиняли в шовинизме!). Лично у меня еще более острая оценка того, что говорил Бухарин, но сперва почитаем Ефремова:
Я скачал этот номер, посмотрим самые интересные места. Сперва Бухарин делает большой размах для удара по русскому шовинизму, но удар так себе, — вспоминает о том, что русские шовинисты приняли советскую власть, поскольку та «собирает Россию», а потом как-то вскользь упоминает о «истинно-русских» настроениях в литературе:
( Read more... )Комунисты любили этот шовинистический анекдот:
Если кто совсем не в курсе этимологии, то сразу спойлер — эти слова звучат похоже или даже одинаково во многих славянских языках. Приведу, парочку примеров (список языков примерно одинаков для всех слов):
( Read more... )Росіяни знову скиглять, що не хочуть вчити «єтава сельскава язика». Відповідь була не зовсім очікувана — їдьте працювати в Росію:
В тему: Євреї-чиновники за півроку вивчили українську мову. А русскіе не змогли, 1924 р.
Джерело: Сергій Єфремов, «Щоденники, 1923-1929», ст. 297
Заодно додам анекдот про Луначарського:
( Read more... )Русский шовинист любит эту тему — как чиновников русифицированных городов заставляли переходить на язык подавляющего большинства населения Украины. И был там такой ужас — экзамен на знание украинского языка. Только все было совсем не страшно, на эти экзамены не особо обращали внимания, а иногда просто выгоняли знающих украинский, дабы освободить место для тех, кто его не знает (наверное для своих):
Не всегда было так грубо, кажется Шевелёв описывал, как требование знать украинский тупо игнорировалось — и все, никто ничего не мог сделать. Уволить могли разве какого-то мелкого клерка. А потом дождались 1930-х, и можна было и не знать.
Джерело: Сергій Єфремов, «Щоденники, 1923-1929», ст. 207
Какая боль:
В советское время было модно называть говорение на украинском языке петлюровщиной: Коли комуніст говорить українською, у нього за спиною тінь Петлюри! 1973 р.
Джерело: Сергій Єфремов, «Щоденники, 1923-1929», ст. 155
А. Хвыля, выступая в Харькове перед преподавателями и студентами литвузов, распинается, что в новых веяниях речь идет не о сворачивании украинизации, а о борьбе с «уклонами». При этом упоминает, что появились настроения «чтобы не делать никаких ошибок и никаких уклонов лучше говорить и писать на русском»:
Хвыля решительно оппонирует подобным настроениям — мол, вражеская клевета. Но я сразу дам спойлер: эти «некоторые элементы» были полностью правы, после разгрома лингвистов в 1933 году тех, кто остался работать над украинским языком, добили за очередной «уклон» в 1937 году. И Хвылю добили вместе с ними. О том, как московские жирналисты начали этот процесс читайте здесь «Как московские журналисты нашли украинский национализм в опере, музеях и словаре, 1937 г.». Сейчас Хвыля клеймит своих врагов «фашисты», а через не сколько лет его самого назовут «фашистским агентом».
Но все же интересно увидеть, как Хвыля описывает торжество русских шовинистов от сворачивания украинизации:
( Read more... )Начало, Ч1. Продолжение: Итак, продолжим читать о ликвидации украинизации и как уничтожали Хвылю и его коллег за то, что буржуазным образом «отделяли от русского языка» украинский язык.
Итак, московские журналисты «нашли» национализм и развенчали его на страницах самой честной газеты «Правда» (см. Ч1). Строчили свои доносы даже не под своим именем, под псевдо. Но тут получился казус — составители словаря настолько обнаглели, что написали возражение и не согласились с выводами московских «лингвистов-националистознавцев». Тут уже газета правда начала рвать и метать. Хвылю назвали фашистским агентом, а его коллег бандой шпионов:
У числі з 29 грудня 1937 р. Д. Вадімов, уже під своїм ім'ям, відповів кореспонденцією «Русско-украинский словарь и его составители». Він повторив закид свого попередника (чи alter ego?) Кошевого: «За вказівкою фашистських аґентів Любченка та Хвилі буржуазні націоналісти витравлювали зі словника всяке [! — Ю. Ш.] слово, хоч трохи схоже на російське, інтернаціональні терміни, наповнивши словник ворожою нісенітницею». Упорядників словника названо «бандою шпигунів, що окопалася в Інституті мовознавства». Судячи з речення: «Більшість упорядників словника викрито як запеклих буржуазних націоналістів, зрадників батьківщини», слід думати, що впорядники і редактори словника в цей час уже були ув'язнені. Словник був вилучений з обігу в книгарнях і книгозбірнях.( Read more... )
Лингвист Шевелёв продолжает рассказывать об украинизации и национальной политике Москвы в УССР. А ведь украинизацию никто не отменял, даже пару раз после разгрома команды Скрыпныка говорили, что надо её проводить дальше. Просто поубивали тех, кто ею занимался и мог бы бы это делать:
Згубні наслідки політики Постишева виявилися, отож, не в забороні української мови чи формальному припиненні українізації, а в майже тотальному розгромі українських кадрів. У погодженні з гаслом про культуру, національну тільки формою, кожного, хто плекав традиції українського минулого, змушували замовкнути або нищили. Терор досяг нечуваних розмірів. Десятки тисяч безпідставно обвинувачених опинилися у в'язницях. Кинуті в нестерпні умови, піддані тортурам, вони «зізнавалися» до участи в підпільних шкідницьких «організаціях», які в дійсності ніколи не існували, які ніколи прилюдно не суджено
А вот краткий список от Шевелева тех групп, которые были уничтожены почти полностью:
( Read more... )Шевелёв хорошо описывает двойственность украинизации, и настроения, когда в тех же городах жители понимали, что переходить на украинский рисковано — разве только в рамках официальных мероприятий названных украинскими (стр. 69). Ибо тех, кто воспринимал украинизацию слишком всерьез ждали проблемы, и то задолго до самоубийства Скрыпныка (как символа украинизации).
Вот интересный пример как до того русскоязычный писатель под влиянием украинизации искренне стал украинским... и вскоре был ликвидирован:
Коротко кажучи, ледве чи якийсь примусовий адміністративний захід міг обернути масу російських і проросійських жителів міст за короткий час на українців. Ще менше ймовірно було це за політики «подвійного дна», яка, з одного боку, вимагала та заохочувала вживати української мови, а з другого — ставила під загрозу кожного, хто щиро захоплювався цим, та підривала розвиток української культури. …Прикладом може бути Іван Калянніков, що став українським поетом Калянником (і був згодом ліквідований за «український націоналізм»!)
В 1927-1929 годах ликвидировали союзы интересных украинских писателей (ВАПЛіте в Харкові, МАРС у Києві), вместо них посадили нудных но ручных пропагандистов.
( Read more... )Пришел ребенок в школу учиться. Украинец из украинской Кубани. Полгода учился на родном языке, а потом русские заставили перейти на их язык. Все делалось очень поспешно:
26 декабря 1932 г. постановлением Северо-Кавказского краевого исполнительного комитета украинизация на территории края была приостановлена. Выпуск периодических изданий на украинском языке и всякая издательская деятельность в срочном порядке прекращены. Оставшиеся газеты должны были в трехдневный срок перейти на русский язык. Радиовещание подлежало немедленной русификации. Официальное делопроизводство переводилось на русский язык в четырехдневный срок к 1 января 1933 г. Все школы планировалось русифицировать к осени 1933 г. Как вспоминал очевидец того времени, «в тридцать третьем в школу пошел. Украинский язык был кругом на Кубани. Занимались в школе на украинском языку. С полгода. А с полгода – на русский перевели» [36].
Объяснение для запрета всего украинского очень простое: где украинский язык — там контрреволюция и национализм. стати, русские до сих пор так считают. А где русский язык — все послушны аки ангцы, посему запрещаем украинский язык и закрываем более 700 украинских школ — атечество вапаснасти:
В Постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 10 января 1933 г. отмечалось, что «в период успешной ликвидации капиталистических элементов в городе и кулачества в деревне разные украинизаторы на территории украинских районов РСФСР … оживили все националистические элементы, переходя на путь вредительства, … контрреволюционного саботажа… Все это заставляет партию и правительство перевести все украинизированные учреждения и школы на территории РСФСР на русский язык» [38].( Read more... )
5 сентября 1937 г. ЦК КП(б)У получило телеграмму от Сталина с требованием немедленно телеграфировать в ЦК ВКП(б), преподается ли в национальных школах русский язык, и если преподается, то с какого класса. Эта телеграмма пришла приблизительно за месяц до пленума ЦК ВКП(б), где был поставлен вопрос о преподавании русского языка в школах. Выступая на пленуме 12 октября 1937 г., Сталин объяснил причину такого внимания к преподаванию русского языка. «Вы, должно быть, помните, недавно аппарат ЦК запросил областные организации насчет преподавания русского языка в школах — вводить ли русский язык как обязательный предмет изучения в школах независимо от национальности или не вводить? ‒ напомнил Сталин. ‒ Запрос такой был вызван тем, что мы стояли перед большим актом призыва красноармейцев в армию. У нас имеется закон о том, что призыву подлежат все граждане СССР, достигшие известного возраста, независимо от национальности. Раньше было так, что известные национальности исключались из разряда народов, откуда берутся призываемые. … Но мы стали перед вопросом о том, что призываемые в армию, например, в Узбекистане, в Казахстане, в Армении, в Грузии, в Азербайджане, не владеют русским языком»
Именно изменением в законе о военной службе генеральный секретарь объяснял необходимость уделить особое внимание знанию русского языка всеми гражданами Страны Советов: «Но есть у нас один язык, на котором могут изъясняться все граждане СССР более или менее, ‒ это русский язык. Поэтому мы пришли к тому, чтобы он был обязательным. Хорошо было бы, если бы все призываемые в армию граждане мало-мальски изъяснялись бы на русском языке...». Пленум согласился с предложением Сталина поручить Наркомпросу изучить данный вопрос и выработать соответствующий закон «как нечто общеобязательное для того, чтобы этот узел разрубить и дать возможность нашей армии … быть действительно армией Союза, а не отдельных областей и республик».
18-го января 1934 г. состоялось заседание пленума ЦК, на котором обсуждался вопрос о переносе столицы, а съезд принял решение 21 января. Консул (Италии), ссылаясь на «донесения из разнообразных источников», делал вывод о том, что «будущие границы Украины сузятся до первоначальных границ украинского государства между Днепром и Черным морем, тогда как наиболее богатые территории Левобережья на следующем этапе будут аннексированы и присоединены к Московии».( Read more... )
В следующей телеграмме речь идет уже не об аннексированной, а об автономной территории, которая якобы будет охватывать Харьковскую, Днепропетровскую и Донецкую область, а Днепропетровск будет «административным центром упомянутого выше Юго-Восточного края, подчиненного России», причем руководителем новой автономной территории, как считал итальянский консул, будет не кто иной, как Постышев. Главным «доказательством» в отношении этой автономной территории консул считал следующее: «издан приказ о том, что все заводы, которые изготовляют легкие алкогольные напитки, уже не подчиняются украинскому государственному центру, а переходят в подчинение районов и областей, на территории которых они размещены».
В УССР окончательно была решена судьба интенсивного варианта политики украинизации. Как сказал Косиор на ХVII съезде ВКП(б), под ее флагом вели «свое вредительское дело» разные «контрреволюционные элементы».
Только за 1933 г. численность украинской парторганизации уменьшилась на 109 556 человек.
Активно велась и чистка Наркомпроса. В течение 1933 года из его аппарата были «вычищены» 200 человек, в областных управлениях наркомата заменили всех руководителей, в районных – 90 %. 4000 учителей были уволены как классово враждебные элементы. В научно-исследовательских учреждениях Наркомпроса и университетах были репрессированы 270 ученых и преподавателей, в пединститутах ‒ 210.
Так, в постановлении секретариата ЦК КП(б)У об итогах чистки Харьковской областной парторганизации от 29 октября 1936 г. необходимость выдвижения на партийную работу украинских большевистских кадров объяснялась снижением их численности: «В составе первых секретарей РК в 1933 г. украинцев было 59 %, в 1934 г. ‒ 46,9 %, в 1935 г. ‒ 44,5 %, на 1.1.36 г. осталось лишь 31 %»
Вечером того же дня Политбюро вынуждено было собраться еще раз, чтобы отреагировать на трагедию. Решено было опубликовать в прессе следующее сообщение: «Скрыпник совершил акт малодушия, недостойный всякого коммуниста и тем более члена ЦК. Причина этого недопустимого акта в том, что за последние годы тов. Скрыпник, запутавшись в своих связях с украинскими буржуазно-националистическими элементами, имевшими партбилет в кармане, и, не имея сил выбраться из этой паутины, стал жертвой этих контрреволюционных элементов и пошел на самоубийство. ...Похоронить тов. Скрыпника без почестей, принятых для членов ЦК».
«Не подумайте, что враг орудовал только в системе наших земельных органов. Вредительские контрреволюционные элементы сумели расставить свои силы и на других участках социалистического строительства и притом нередко на руководящих постах, ‒ указывал второй секретарь. ‒ Возьмите культурный фронт. Культурное строительство на Украине, этот важнейший фактор осуществления ленинской национальной политики, имеет самое прямое и непосредственное отношение ко всей нашей повседневной борьбе. А ведь на этом серьезнейшем участке засело немало петлюровцев, махновцев, агентов иностранных контрразведок, пустивших глубокие корни, игравших руководящую роль на отдельных участках культурного строительства. Эти вредители и шпионы... насаждали... не нашу национальную по форме и социалистическую по содержанию украинскую культуру, а культуру националистическую, шовинистическую, буржуазную культуру Донцовых, Ефремовых, Грушевских, культуру, враждебную идеологии и интересам пролетариата и трудящегося крестьянства». Цель такой «вредительской работы», по Постышеву, заключалась в том, чтобы «ослабить пролетарскую диктатуру, лихорадочно готовя новые вылазки против СССР, не покидая мечты об отрыве Украины от Советского Союза».
Не обошло вниманием руководство КП(б)У и положение на «украинском языковедческом фронте», причем разоблачение национализма в языкознании стала составной частью антискрыпниковской кампании. Сигналом к началу послужила статья А.А. Хвыли в газете «Коммунiст» от 4 апреля 1933 г. о необходимости «большевистской бдительности» в деле создания украинской советской культуры. Автор утверждал, что «процесс СВУ ярко вскрыл контрреволюционную работу украинского национализма, которая была направлена на возвращение Советской Украины в колонию польского империализма», в связи с чем решил «обратить внимание на работу, которую проводила СВУ в области создания украинской терминологии, украинского языка». «Вся так называемая «терминологическая» работа, ‒ писал Хвыля, ‒ была направлена на отрыв украинского языка от широких трудящихся масс Украины, на отрыв от русского языка».
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
timeasmymeasure
